Премьера «Аиды» в постановке Дзеффирелли. Премьера "аиды" в постановке дзеффирелли состоится в тбилиси Франко дзеффирелли аида

Тангейзер:10 октября - 200-летие великого Джузеппе Верди.В оставшиеся до этой даты дни я буду помещать в свой Дневник страницы,посвящённые композитору.Сегодня - это одно из самых величественных оперных произведений Верди - "Аида"...История создания,литературное содержание помещены на страницу в максимальном объёме...) С подобранными картинками,которые я старался расположить "к месту"...Но,возможно,где то ошибся...)Но главное - сама опера.Тем более в таком замечательном варианте - постановке знаменитого оперного режиссёра Ф.Дзеффирелли.Вы знаете его по многим кино-постановкам...Дирижёр,исполнители главных партий тоже не нуждаются в особых представлениях...До встречи...)

Джузеппе Верди.

Либретто: Антонио Гисланцони(Antonio Ghislanzoni).

Хор и оркестр театра Ла Скала (Teatro alla Scala).

Дирижер: Риккардо Шайи (Riccardo Chailly). «Аида» Верди в постановке легенды оперной режиссуры

Франко Дзеффирелли.

Поют самые настоящие звезды - француз итальянского происхождения тенор Роберто Аланья и блестящая литовская певица Виолетта Урмана.

Запись спектакля Миланского оперного театра сделана в декабре 2006 г. еще до того как публика освистала Роберто Аланья, исполнявшего в опере роль Радамеса, из-за его попавшего в прессу заявления о том, что зрители, как правило, ничего не понимают в опере. Большой, дорогой и красочный подарок ценителям Верди — и в первую очередь тем, кто предпочитает традиционную оперную режиссуру. В вокальном смысле Роберто Аланья — отменный Радамес. Виолета Урмана с блеском исполняет главную партию пленной эфиопской принцессы. Бесспорным достоинством записи является оркестр под мастерским управлением Риккардо Шайи.

Серия сообщений " ":
Часть 1 -
Часть 2 -
...
Часть 25 -
Часть 26 -
Часть 27 - К 200-летию со Дня рождения Д.Верди:"Аида" - постановка Франко Дзеффирелли(театр Ла Скала) 2006.

Рассказывает Сергей Ходнев

Редкостное в принципе по самой своей органичности сочетание оперы и режиссера — "Аида" и Франко Дзеффирелли. Опера, написанная, как известно, по официальному случаю (хоть и историческому: открытие Суэцкого канала в 1871 году) — но ставшая едва ли не самой популярной из всех опер Джузеппе Верди. Режиссер, подчас слывущий волюнтаристом, диктатором, фантазером, человеком бескомпромиссной барской властности,— на самом деле апологет совсем не такой оперной режиссуры, как та, которую производят нынче другие диктаторы подмостков. Он поклонник режиссуры трогательной, классичной, пышной, старомодной. Опера-легенда, которая для многих просто-таки олицетворяет классический оперный театр,— и режиссер-легенда, работавший едва ли не со всеми великими оперными певцами и певицами ХХ века, да еще и кино снимающий время от времени. Как-то нашли они друг друга, опера и режиссер: сколько раз маэстро Дзеффирелли приходилось ставить именно этот вердиевский опус, он и сам едва ли помнит. И практически всегда это как раз та "Аида", о которой мечтают ценители величественной и многозатратной оперной экзотики: с колоссами, сфинксами, многолюдными процессиями, блеском древнеегипетских нарядов, настоящими животными на подмостках в знаменитой сцене триумфа.

Но та "Аида", которую можно будет увидеть в Москве на сцене Театра оперетты,— несколько другая. Потому что рассчитана эта постановка в оригинале была вообще-то не на стадионные масштабы Arena di Verona и даже не на обычную оперную сцену из крупных. Изначально этот спектакль был поставлен в 2001 году в городке Буссето, на родине Верди, и вдобавок к 100-летию смерти композитора, что, конечно, внушает всяческое уважение, но не мешает заметить, что оперный театрик в Буссето вмещает лишь пару сотен зрителей — соответственно, можете себе представить и масштабы сцены.

На месте Дзеффирелли любой другой режиссер в этом случае, наверно, пошел бы по пути наименьшего сопротивления, сделав недорогую, но с интеллектуальными претензиями минималистически-осовремененную постановку. Маэстро, однако, в очередной раз показал, что вместо поиска легких путей способен проявлять упрямство вплоть до того, что оно выглядит уже самоиронией,— и в итоге все остались в несомненном выигрыше. Буссетская "Аида" была сделана таким образом, что напоминала не умопомрачительные современные оперные шоу образца Metropolitan или той же Arena di Verona, а скорее ее же старинные представления времен самого Верди в провинциальных итальянских же театриках: при скромности размаха все крайне пригоже, очень чинно и весьма всерьез.

Разумеется, в привозимой версии "Аиды" действию будет где размахнуться, и масштабы спектакля в целом несравненно более значительны, чем в Буссето: декорации и оборудование, отправленные в Москву, занимают пять фур, а задействованная в спектакле труппа вместе с обслуживающим персоналом вряд ли поместилась бы в Буссето не то что на сцене, но и в зрительном зале. Но, по всей видимости, и в "увеличенном" виде спектакль сохранит свое едва ли не главное отличительное свойство: сосредоточенность не на войне, амбициях личных и общественных, а на эмоциях "любовного треугольника" — Аиды, Радамеса и Амнерис. Что, между прочим, действительно может претендовать еще на какую оригинальность: традиционные постановки слишком уж часто уводят внимание с чувств персонажей на великолепие антуража и эффектность массовых сцен, а постановки модернизирующие не менее часто соскальзывают в рассуждения насчет общественных формаций.

Как и в случае с "Травиатой", приезжавшей недавно в Москву тоже вслед за спектаклем в Буссето, организовывал постановку итальянский Фонд Артуро Тосканини. Его же оркестр (а также хор) во главе с маэстро Массимилиано Стефанелли будут задействованы и в московских показах "Аиды". Поскольку показов этих целых три, Фонд Тосканини c помощью МДМ-банка в результате приводит не один состав солистов, а два. Причем обещано, что это будут не обычные первый состав (получше)--второй состав (похуже), а два равносильных набора певцов: итальянских (главные из них: Норма Фантини — Аида, Никола Росси Джордано — Радамес) и американских (Адина Аарон и Скотт Пайпер).

Арена ди Верона отмечает свой юбилей новой постановкой Аиды - оперы, для нее священной. Аида Франко Дзеффирелли сменяет "Аиду" Пьер Луиджи Пицци, рафинированный, тонкий, необычный для огромного огромного пространства спектакль. С постановкой Дзеффирелли в древний амфитеатр возвращается все несчетное количество раз виденное: подавляющие тяжестью и не блещущие открытиями декорации, превосходящее самое смелое воображение количество участников на сцене, певцы, во многом предоставленные самим себе.

Все те же кочующие из "Аиды" в "Аиду" пирамиды, сфинксы, статуи древних богов заполняют сценическое пространство. На этот раз огромная пирамида сделана из металлических труб, светящихся оттенками золота, серебра, меди. Блестят самыми яркими цветами с непременным присутствием золота окружившие ее сфинксы. Со сменой картины пирамида поворачивается, открывая взору гигантскую статую бога Фта или иные, столь же традиционные египетские атрибуты. Собственно для действия места остается мало: довольно узкая и длинная полоса перед пирамидой. Мало остается места и для танцев (поставленных Владимиром Васильевым в идеальном соответствии с китчевым стилем спектакля): превосходная и очень красивая пара солистов - Роберто Болле и Мирна Камара вынуждена двигаться только вдоль сцены.

Уже на первых звуках утонченной прелюдии (отлично сыгранной оркестром) Дзеффирелли начинает распоряжаться армией хористов и статистов. Бедный люд Мемфиса заполняет боковые отрезки сцены. Его присутствие на сцене (при отсутствии в либретто) не имеет никакого отношения к драме трех протагонистов, но не слишком и мешает. Диалог Рамфиса и Радамеса, открывающий оперу, также протекает в окружении значительного количества статистов. В последующих эпизодах количество народу попросту затопляет сцену. “Режиссура” сцен, требующих больших масс, в том числе триумфа во втором действии, сводится к простой маршировке туда и обратно, вдоль пирамиды. Маршируют, конечно, не с пустыми руками: каждый участник обременен знаменем или хоругвью. Конец триумфа - конец и организованным режиссером маршировкам: в третьем действии (на берегу Нила), певцы-актеры полагаются на собственный инстинкт и умение. В заключительной картине не идет и речи о глухой могиле для несчастных влюбленных: Аида и Радамес прощаются с жизнью в неопределенном месте, но, с уверенностью можно сказать, на открытом воздухе, в то время как над их головами, на площадках пирамиды, танцовщицы с Фраччи во главе не устают выполнять некие гимнастические упражнения.

Добавьте к этому претенциозному и громоздкому зрелищу вавилонское смешение цветов в костюмах (художник по костюмам Анна Анни), от белого до малинового, от черного до лилового. Ткани переливаются, а металлические трубы подсвечены - эта "Аида" напоминает одновременно восточный базар и европейский дешевый магазин, в котором продавщица изо всех сил пытается выдать безвкусный вечерний наряд за нечто шикарное.

За нечто шикарное и таинственное пытается выдать свое детище Дзеффирелли, вводящий в спектакль персонаж, о котором и не помышляли авторы либретто и музыки: некую Акмен, “олицетворение небесной энергии”, в роли которой выступает знаменитая балерина Карла Фраччи. По утверждению режиссера, целью этой "Аиды" является “открытие мистических и религиозных сил”. Именно эти силы и призвана воплотить жрица Акмен - Фраччи, роль которой в спектакле сводится, однако, к смене костюмов и немногочисленным позам. Не лишним будет напомнить, что миру автора "Аиды" был чужд мистицизм, что в образе жрецов он заклеймил жестокость и лицемерие. Количество новых, хотя и немых, персонажей, не ограничивается жрицей Акмен. В сцене триумфа присутствуют крылатые существа, о происхождении и назначении которых приходится только гадать.

Напыщенное и претенциозное представление вредит и музыкальной стороне спектакля, заслуживающей уважения и порой восхищения. Даниэль Орен за пультом демонстрирует сдержанность и зрелость, извлекая порой из оркестровых групп тонкие, возвышенные звучности. Ему удается свести воедино воистину космическое количество участников, и лишь один только раз у хора возникают темповые разночтения с оркестром, в финале сцены триумфа. То, что не удается израильскому маэстро - так это привести в порядок нестерпимо киксующие трубы. Это замечает даже публика, состоящая из отпускников.

Царицей вечера является Фьоренца Чедолинс в главной роли, подарившая всем незабываемые переживания. Певица предстает в блестящей форме, преодолев проблему тремоляции, которая так вредила ее пению один-два сезона назад. Но не слово “форма” должно быть приложено к ее исполнению роли Аиды, а “искусство”. Свежий голос, сверкающее вибрато, легкие и лишенные напряжение верхние ноты, а, самое впечатляющее, фантастическая гамма piano и pianissimo. Певица ни разу не поддается на соблазн “поддать звука”, на который так и толкает Арена, с начала и до конца поет изысканно, музыкально, отделывая каждую фразу, подобно венецианской кружевнице с острова Бурано. Ее Аида лишена мелодраматизма, проста, тиха и человечна.

Американка Марианн Корнетти предстает достойной “соперницей” Чедолинс в вокальном и сценическом плане: ее голос красив, светел, без изъянов, только слишком мелодраматические рыдания чуть портят превосходно исполненную сцену судилища.

В присутствии двух прекрасных героинь спектакль особенно чувствуется отсутствие героя. Амброджо Маэстри достойно проводит роль Амонасро, но Сальваторе Личитра, обладатель красивого и звонкого тенора, терпит в роли Радамеса может и не сокрушительное, но фиаско. У молодого тенора не отнять красоты тембра, и за его плечами есть удачи (в их числе срочная замена Лучано Паваротти в Метрополитен Опера), но Радамес ему решительно не по плечу. Всего четыре года назад Личитра дебютировал в Арене в партии Ричарда в "Бале-маскараде", и вот уже “посягает” на значительно более “тяжелую” партию. Которая оказывается решительно выше его возможностей: в коварном романсе верхний си-бемоль взят, но мгновением позже сменяется ужасным хрипом, нечто подобное происходит в трудных фразах, открывающих дуэт с Аидой в третьем действии. Публика переглядывается, хотя после романса слышатся и крики “браво”. Даже суровому критику не хочется ругать певца, настолько его жаль. Если так пойдет дело, многообещающий Личитра пополнит когорту обладателей хороших голосов, слишком рано взявшихся за неподходящие партии и мелькнувших на оперном небосклоне подобно метеору.

Обычные для Дзеффирелли kolossal , как правило, восторженно принимает публика. Не так обстоит дело с этой "Аидой": после сцены триумфа кое-кто обращается в бегство, раздается немало свистков. Что касается критиков, то лишь местная веронская газета восхваляет "Аиду", ни словом не обмолвившись об отсутствии режиссуры и неудаче тенора, а все остальные газеты отрицательно оценивают дзеффиреллиевского монстра. На грани абсурда технические недоделки спектакля: конструкции из медных труб упрямо гремят под ногами бесчисленных статистов, а во время последнего возвышенного дуэта молодой человек, одетый в джинсы, майку и кроссовки, появляется за спинами героев, чтобы закрыть двери в пирамиде, очевидно, призванные символизировать ужасный камень... Его отлично видно, где бы вы ни сидели.

ТБИЛИСИ, 20 фев — Sputnik. Премьера оперы "Аида" Джузеппе Верди пройдет на сцене Тбилисского государственного театра оперы и балеты им. З.Палиашвили - грузинские зрители увидят "Аиду" в постановке культового режиссера театра и кино Франко Дзеффирелли.

Дзеффирелли — известный итальянский художник, продюсер, сценарист, дважды номинировавшийся на премию "Оскар", получивший премию BAFTA, пять раз завоевавший премию Давида ди Донателло, дважды — премию "Эмми".

Франко Дзеффирелли оформляет театральные и оперные постановки. Режиссеру принадлежат фильмы, снятые по пьесам Шекспира ("Укрощение строптивой" со звездами Элизабет Тейлор и Ричардом Бёртоном (1967) и "Ромео и Джульетта" с Оливией Хасси и Леонардом Уайтингом (1968). Сотрудничал с режиссерами Лукино Висконти, Виттори де Сика, Роберто Росселлини.

© photo: Sputnik / Владимир Вяткин

Эту версию оперы "Аида", которую покажут в Тбилиси, легендарный Франко Дзеффирелли поставил в 2001 году в Буссето, на родине Верди, на 100-летний юбилей со дня смерти великого композитора. Премьера постановки Дзеффирелли состоялась на Фестивале Верди.

В Тбилиси "Аиду" поставил постоянный ассистент Франко Дзеффирелли Стефано Треспиди.

Премьерные показы "Аиды" запланированы на 4, 5, 7, 12, 15 и 18 марта 2017 года. Билеты на представления можно приобрести в кассах театра и на сайте .

На тбилисской премьере постановки Франко Дзеффирелли 4 марта будет дирижировать один из величайших дирижеров современности, маэстро, признанный в мире лучшим интерпретатором Верди — Даниэль Орен. Главные роли исполнят приглашенные грузинские солисты: Анита Рачвелишвили, Иано Алибегашвили, Гия Ониани, Георгий Гагнидзе, Рамаз Чиквиладзе и Георгий Андгуладзе. В спектакле принимают участие хор и оркестр Тбилисского государственного театра оперы и балета им. З.Палиашвили.

5 марта перед зрителями выступит смешанный состав - к солистам Тбилисского театра присоединятся приглашенные из-за границы солисты: партию Амнерис исполнит солистка Государственной оперы Ганновера, грузинское меццо-сопрано Хатуна Микаберидзе, партию Радамеса - корейский тенор Джеймс Ли. Дирижером спектакля в этот вечер будет Заза Азмаипарашвили.

В спектакле 7 марта споют приглашенные солисты из ведущих театров мира: Аида - Челиа Костеа (румынское сопрано), Амнерис - Саниа Анастасия (сербское меццо-сопрано), Радамес - Руди Парк (корейский тенор), Рамфис - Джакомо Престиа (итальянский бас), Амонасро - Джулио Боскети (итальянский баритон), Фараон - Матиа Дент (итальянский бас), Голос жрицы - Гонджа Догани (турецкое сопрано) и Гонец - Филлипо Микале (итальянский тенор). Музыкальный руководитель вечера - дирижер Марко Боэм.

Опера "Аида" (Aida) была написана Джузеппе Верди по заказу египетского хедива Исмаила-паши для новооткрытого Каирского оперного театра. Либретто написал Антонио Гисланцони по сценарию египтолога Огюста Мариетта. Действие происходит в Мемфисе и Фивах во времена владычества фараонов. В опере повествуется о несчастной любви предводителя египетских войск Радамеса и рабыни Аиды — дочери эфиопского царя, с войсками которого сражаются египтян.

"Аида" впервые поставлена 24 декабря 1871 в Каире (Египет), в России — итальянской труппой 19 ноября 1875 (Петербург). Впервые на русском языке поставлена 1 апреля 1877 (Мариинский театр, Петербург).

В течение трех дней на его сцене гастролировал великий классик театра и кино Франко Дзеффирелли. И хотя привезенная им "Аида" не собрала аншлагов в зале (не из-за атрофии к прекрасному, а из-за дороговизны билетов, стоивших от двух до тридцати тысяч рублей), приобщение к серьезному и старомодно добротному искусству на сцене московской оперетты несомненно произошло.

Как и в первый свой визит два года назад, когда в Большом театре с триумфом прошла его "Травиата" из вердиевского театра в Буссето, Дзеффирелли пришлось снова корректировать привезенный спектакль, "раздвигая" его для более крупных габаритов московской сцены. Что именно добавил в спектакль маэстро, кроме массовки, осталось практически незаметным, хотя представить, что подобное зрелище могло втиснуться в кукольные параметры буссетской сцены, довольно трудно. Если не принять во внимание чудеса театральной оптики, владение которыми с таким эффектным иллюзионизмом продемонстрировал Дзеффирелли. Пожалуй, это и стало главным впечатлением от "Аиды".

Несмотря на заверения маэстро, что ему вовсе не хотелось возводить египетский гигантизм на сцене, упиваться громадами пирамид и церемониями оперных массовок, именно традиционный "аидный" антураж был полностью воспроизведен в спектакле. Причем с истинно голливудским размахом. Со всеми известными и затертыми до дыр подробностями жизни Древнего Египта: иероглифическими письменами и каменными рисунками, царскими и жреческими церемониями, красочными толпами, истуканами богов и фараонов, эфиопскими рабами и танцующими девственницами из храмов. Ничего нового в общекультурную "египетскую" копилку Дзеффирелли тут не добавил.

Впрочем, от его "Аиды" не было смысла требовать новизны или эксперимента, поскольку бессознательной установкой Дзеффирелли (от сознательной он на словах отказался) было желание показать в спектакле Египет высокой археологической пробы. Причем в той старомодной, времен Верди, театральной эстетике, которая исчерпала себя еще на пороге ХХ столетия нелепыми подробностями натурализма - настоящими слонами, лошадьми и колесницами, но удивительно совпала (и тем самым продлила собственную жизнь) с эстетикой большого исторического кино. Поэтому мастер большого экрана и традиционалист по духу Дзеффирелли ни в чем не изменил себе, упорно не пожелав терять ни одной дорогой ему культурной детали и уплотнив египетский стиль collosal до сувенирных размеров.

В свои 82 года, философствуя об искусстве и жизни, он сформулировал принцип: "Человек должен учиться, познавать, а потом отдавать это другим". В "Аиде" он качественно исполнил эту роль проводника, развернув перед зрителем антологию египетской культуры и не вторгаясь в нее ни одним авторским штрихом. Исключая, может быть, финал оперы, где дзеффиреллиевские Радамес и Аида очутились не в вердиевском подземелье, а в склепе шекспировских влюбленных, воссоединившись в преддверии смерти. Амнерис же, раздувавшая с молитвой на крыше склепа едкий огонь ритуальных курений, уподобилась шекспировскому герцогу, умиротворившему жестокий смысл любовной развязки.

По сути дзеффирелиевский спектакль ограничился искусной игрой клише большого стиля, который в современном сознании давно граничит с театральной вампукой. И если бы музыкантам удалось нейтрализовать этот диктат традиционалистского зрелища, то "Аида" вряд ли вызвала бы разочарование. Однако исполнители Фонда Артуро Тосканини, с которыми Дзеффирелли сотрудничает в последние годы, были явно не на пике своей формы (в сравнении с предыдущим их визитом с "Травиатой"). Тускловатые оркестровые краски с признаками подзвучки (дирижер Массимилиано Стефанелли) и слабо удерживающий синхронность хор были за пределами как вердиевского, так и дзеффиреллиевского масштаба. Солисты же, приглашенные в спектакль, полностью раскрывались лишь в позициях "крупного кадра". Тициана Карраро в партии Амнерис, боровшаяся в продолжении двух актов с вибрацией и неровным звучанием голоса, развернулась в финале, когда сквозь скорлупу церемониальной египетской принцессы со скрещенными, как у мумии, руками, прорвался наконец живой, жаркий темперамент вердиевской женщины. Николо Росси Джордано вполне благополучно одолел лирическую партию Радамеса, дотянувшись с трудом и надсадой до победных верхних нот. Аида же в исполнении Нормы Фантини оказалась наиболее приближенной к замыслу Дзеффирелли. Ее Аида была не кроткой страдалицей любви, а сильной, с металлом в голосе чужеземкой, темной эфиопкой в мусульманском балахоне, страсть которой оказалась испепеляющей для утонченных египтян.

Этот излюбленный мотив столкновения чуждых цивилизаций Дзеффирелли вытащил на самую верхушку спектакля, где раскрашенной куче африканских рабов были четко противопоставлены амбициозные египтяне с расчерченными, как по линейке, церемониями и танцами, возглавляемыми специально приглашенной в спектакль итальянской примой Карлой Фраччи.

Безусловно, Дзеффирелли поставил именно ту "Аиду", какой представлял ее сам и какой представлялась она в ностальгическом воображении знаменитому булгаковскому профессору. То есть ту "Аиду", которая давно уже стала прошлым - и театра, и жизни.